Село Боголюбовка, расположенное в 80 км от Дальнереченска - один из множества осколков еще того, "советского Приморья", ныне теряющих жителей и, возможно, сам смысл своего существования. В 60-ые годы прошлого века здесь был совхоз-"миллионер", по утрам грохотали двигатели десятков тракторов, засевались поля и снимались - как теперь представляется - щедрые урожаи. Сегодня половина из селян живет на пенсию, а остальные - добычей и продажей кедрового ореха, обилием которого эти места славились издавна. Корреспондент РИА PrimaMedia Александр Хитров в апреле этого года провел в Боголюбовке несколько дней, вечерами топил печь, а днем беседовал с местными жителями и фотографировал.



Справка: Боголюбовка — село в Дальнереченском районе Приморского края, входит в Ореховское сельское поселение. Село Боголюбовка находится к юго-востоку от Дальнереченска (около 80 км) на правом берегу реки Ореховка. Дорога к селу Боголюбовка идет от села Орехово. На востоке от Боголюбовке расположен поселок Поляны, а на юге — поселок Мартынова Поляна. По официальным данным, население села составляло в 2002 году 403 человека, в 2010-м – 295.

Билет в один конец

Автовокзал Дальнереченска. Ровно в 12.20 у главного входа останавливается старенький желтый автобус, явно откатавший не одну тысячу километров по приморским дорогам. До Боголюбовки ехать всего 80 километров, однако из-за состояния дороги и весенних паводков путь займет около двух с половиной часов. В автобусе практически все места заняты пассажирами, а проход - большими сумками. Кто-то пытается успокоить ребенка, кто-то спит, парень, сидящий сзади меня, слушает "блатные" песни, включив их на своем телефоне.

Водитель ни на секунду не спускает глаз с дороги. Напряженные руки, крепко вцепившиеся в руль, беспрерывно вертят его из стороны в сторону, пытаясь хоть как-то объехать ямы. Из-за обильных паводков Малиновка и Ореховка - протекающие в непосредственной близости от дороги и деревень реки - вышли из берегов и подтопили не только дома и огороды, но и дорогу.

Все это время я просто снимал. Снимал затопленные поля, затопленную дорогу, рощи по обе стороны от нее. Водитель немного отвлекся от дороги, и на меня обрушилась целая лавина вопросов и жалоб.

- А вы репортер? Правильно? Фотографируйте дорогу, а главное, мост Боголюбовский сфотографируйте. Если его водой снесет, то все - несколько деревень останутся без транспортного сообщения. А вот если кому в больницу надо срочно? А если пожар?

- Скажите, а каждый год дорогу топит?

- Не каждый. В этом году очень много снега выпало, вот и затопило все кругом. Да то, что здесь вода - это нормально. Ненормально то, что никто не хочет ничего делать! Вот, например, снесет мост - когда его починят? А дорогу затопит? Думаете, устранят? Нет! Вон, деревни, что дальше Боголюбовки: Мартынова Поляна и Поляна - они вообще отрезаны от цивилизации! Там так сильно дорогу размыло, лично я не проеду.

Водитель смотрел то на меня, то на дорогу, продолжая изливать душу.

- А состояние дороги? Здесь пути-то до Боголюбовки - всего ничего, а ехать приходится по два - два с половиной часа! Обещали нам как-то краевые власти дорогу сделать - и что? Забыли все про нас.

- Автобус часто приходится ремонтировать?

- Ремонтируем, конечно, но редко. Если каждую поломку устранять, то он просто на приколе будет стоять в гараже. До Полян много рейсов было, два или даже три. Сейчас только один остался. Невыгодно, да и состояние дороги опять-таки. Кому охота свою технику убивать? На один ремонт что ли работать? - водитель притормаживает у деревянного моста, чтобы пропустить движущуюся по нему машину. - Вот он, Боголюбовский мост. Не могут капитальный, что ли, сделать? Так и приходится каждый год доски новые приколачивать.

С черепашьей скоростью мы проехали мост, под которым протекала бурная, с коричневой водой река. Уже после моста, справа от дороги, накренилась на один бок стела с изображенными колосьями и восходящим солнцем, над которым и красовалось название села - Боголюбовка. Практически сразу автобус поехал по относительно ровной асфальтированной дороге. Первое, что бросилось в глаза - это кладбище, которое расположилось сразу на въезде в деревню. После пошли одноэтажные деревянные домики, небольшие огороды, деревянные заборы, заваленные в сторону дороги. Где-то во дворе, в такт ветру, раскачивается выстиранное белье, а вот - ребятишки пускают в луже самодельные кораблики.

Сотовой связи, кстати, здесь нет. Еще во Владивостоке я взял номер телефона Геннадия Михайловича - местного охотоведа, чтобы по приезде на место меня могли встретить, поселить на ночлег да помочь наладить контакт с местным населением. Как пройти к дому нужного мне человека, мне подсказали в магазине. В деревне все друг друга знают.

Идти нужно было по главной, а точнее - единственной асфальтированной дороге. Затем, через несколько дворов - свернуть налево и пройти еще немного. Я иду по пустынной улице, по обе стороны которой выстроились ровными рядами небольшие одноэтажные дома. Вдоль дороги тянутся бесконечные столбы линии электропередач, за ними низкие покосившиеся заборы дворов, а тяжелое свинцовое небо, нависшее над Боголюбовкой, придает этому пейзажу немного тревожный вид. Дойдя до нужного дома, я свернул налево. Асфальт сменился грунтовкой с многочисленными ямками и лужами.

Практически с каждого двора, который я проходил, доносился звонкий лай собаки, предупреждающий своих хозяев о появившемся поблизости чужака. Людей видно не было. Складывалось впечатление, что в селе живут только собаки.

Согласно переписи населения, проведенной в 2010 году - вспоминал я по пути - в селе проживает около 295 человек. Количество жителей из года в год сокращается: кто умирает, кто просто переезжает в районные центры или города в поисках работы. Некогда, богатое село, входившее в состав совхоза-миллионера "Ореховский", превратилось в забытое всеми поселение. Отсутствие постоянной работы и стабильного заработкка заставляет местное население заниматься браконьерством и массовым сбором кедрового ореха. Другой денежной работы в селе нет.

- В 60-е года это было богатейшее село. Здесь был совхоз-миллионер "Ореховский". А что сейчас? Ничего нет: совхоз развалился, люди лишились работы и стали массово переезжать в районный центр. В селе делать просто нечего было, - вспоминает Геннадий Михайлович, встретивший меня у своего дома. Он набирал охапку дров для растопки печи. - Вы только не пишите, что все у нас плохо. Мы хорошо живем. Точнее, живут хорошо те, кто хочет жить хорошо. Сами знаете, русские любят поплакаться соседу в жилетку, душу излить, так сказать. Вы встретите и таких у нас, но не подумайте, что село умирает. Оно живет, только своей, тихой и никому не нужной жизнью. Само по себе, само для себя - положив последнюю чурку в охапку, сказал Геннадий Михайлович. - Пойдем поедим, а то с дороги, проголодался, наверное.

За низким зеленым забором, сделанным из шифера, стоит ухоженный деревянный дом. Во дворе нас облаяла небольшая собака, привязанная поводком к конуре. Пройдя в сени, Геннадий Михайлович предложил мне тапочки и указал место, куда я могу бросить свой фоторюкзак и верхнюю одежду. Хозяин дома пригласил меня пройти на кухню, расположившуюся в отдельной пристройке дому. Тесная обеденная зона вмещала в себя русскую печку, небольшой столик, мойку, несколько шкафов, заставленных посудой, и комод, на котором уместился старенький импортный телевизор, по которому с помехами шла какая-то передача.

- Я почти всю жизнь отработал участковым лесничим. Раньше у нас даже было здание отдельностоящее, а сейчас из дома работаю. Офис переехал домой - улыбается Геннадий, закидывая нарезанную картошку на раскаленную сковороду. - Сейчас попробуете домашней картошечки, небось и не ели такой никогда. Это не китайский суррогат - здесь все свое, натуральное.

- А местные как-то пытаются реализовывать продукты, что вырастили у себя в огороде?! Как вообще дела обстоят с работой?

- Когда-то давно приезжала машина и закупала у населения овощи. Но сейчас, из-за большого количества китайских ферм, сельские жители остались и без такого заработка. Ведь проще и дешевле у китайцев купить, а то, что там все химикатами обработано - никого не волнует, главное, прибыли побольше получить. Так что если и выращиваем какую-либо культуру, то только для себя, - выкладывая ароматную поджаренную картошку в тарелку, продолжает хозяин. - Охотой уже мало кто занимается, только, опять-таки, для себя. На реализацию что-то добывать - невыгодно, слишком трудозатратно. Многие стали шишку добывать, даже с города приезжают к нам на заработки. В этом году урожай шишки выдался очень хорошим, люди смогут прокормить себя, свою семью, на лето денег отложить. За месяц можно и по 100 тысяч на ней зарабатывать. Правда работа эта - неблагодарная, тяжелая и опасная.

Мы усаживается на стол, Геннадий продолжает.

- Еще здесь есть предприниматель, Дуб Юрий Никитич, у него свое охотозяйство. Многие у него работают. Вроде и есть работа, но выбор не так уж велик. Ладно, сейчас сходим к Валентине Анатольевне, она председатель совета ветеранов. Да и вообще очень хорошо знает о жизни и - главное - об истории села. Можете у нее много полезного и интересного узнать.

Валентина Анатольевна

Зеленый частокол, открытая калитка, перед ней - большая лужа. Аккуратно ступая по доске, выполняющей роль мостика, мы проходим во двор, где нас уже ждет Валентина Анатольевна. Женщина лет 60-ти с накинутым на плечи теплым платком улыбается, приглашая пройти в дом: "Здравствуйте! Вы проходите. Давайте, сейчас я тапочки найду".

Пол застелен красным, модным в советские времена ковром, на стенах- тоже ковры.

Белая штора выполняет роль межкомнатной двери, в самом начале комнаты стоит старая лакированная стенка. Бесконечное количество фарфоровых статуэток, хрустальных бокалов и небольших стопок заполнили сервант. На книжных полках за старыми черно-белыми фотографиями спрятались такие же старые книги: Маяковский, Жуль Верн, Достоевский…

Каждая мелкая деталь напоминает мне о детстве, все это я уже где-то видел. Ощущаешь себя в этой комнате, как в музее собственных воспоминаний. В дальнем конце комнаты стоит небольшой столик, на столике стоит большой советский телевизор, укрытый скатертью, на телевизоре горшок с цветком. По всему периметру комнаты стоит мягкая мебель: громоздкий диван, несколько кресел, напротив, у окна, расположился диван поменьше, на который и уселся Геннадий Михайлович.

- Вот, прошу любить и жаловать - Александр, приехал с Владивостока, будет писать о жизни нашей, о деревне. Так что, вы уж сильно не переусердствуйте. Все-таки хочется, чтобы не только о плохом писали.

- Ну, о чем вам рассказать? - обратилась ко мне Валентина Анатольевна.

- Геннадий сказал, что вы хорошо знаете историю села.

- Больше ста лет назад здесь появились переселенцы с западных областей Украины. Вот у меня по отцовский линии бабушка, как она говорила, с Черниговской губернии. Привезли ее сюда в 6-ти летнем возрасте. Целых полгода ехали с Украины. Мамины родители - с Беларуси. Так вот и заселялись, - после непродолжительной паузы Валентина Анатольевна продолжила. - Украинцы, они и были первыми переселенцами. Вообще, изначально, это место называлось Диенго. Помимо переселенцев здесь жили и китайцы, и тазы, и гольды. И не зря же они выбрали именно эти земли, еще в 1908 году Казакинов, чиновник, командированный сюда на обследование новообразованных поселений, в своем рапорте докладывал Приамурскому генерал-губернатору Унтербергеру о том, что этот участок из всех можно считать самым лучшим - "удобным для хлебопашества земли". Потихонечку переселенцы вытеснили китайцев с этих земель. Постепенно люди все прибывали и к 1909 году население составляло уже 827 человек! - с гордостью в голосе говорит Валентина Анатольевна.

- Позже, в 1926 году Боголюбовка стала центральной усадьбой колхоза "Набат", который в 1957 году переименовали в колхоз "Заря", а в 1961-м и вовсе ликвидировали. Спустя 7 лет, в 1968 году, из Ракитинского совхоза было выделено Боголюбовское отделение, которое стало вторым отделением мясо-молочного совхоза "Ореховский". Это был совхоз-"миллионер"! У нас было тогда 37 тракторов в деревне! Тридцать семь! - повторяет Валентина. - А поля? На одних семенах совхоз делал столько денег… Помидоры на семена, огурцы на семена, арбузы, дыни, тыква на семена! У нас просто не хватало рабочих рук!

- А что стало с совхозом?

- А что с ними стало? Нет его, все. А вот раньше… В 7.00 часов утра уже гудит вся база! Мужски завели трактора - и кто куда: кто в лес, кто на ферму, кто в поле, кто на сенокос. Так одних коров было 1200 голов! Вы только представьте! А сейчас только две коровы на деревню. К нам со всего края помогать ехали. Студентов "на картошку" пригоняли. Всем работа была, все у нас было, а сейчас… Сейчас вместо совхоза один бурьян порос. На глаз и не скажешь, что здесь когда-то, было такое предприятие. Все развалили…

- Геннадий Михайлович рассказывал, что сейчас жизнь практически зависит от урожая шишки.

- В чем-то он прав, в чем-то - нет, - усмехаясь, говорит Валентина Анатольевна, искоса взглянув на Геннадия. - Вот у нас в селе, на данный момент, проживает чуть больше 300 человек. Пенсионеры хоть как-то себе заработали на пенсию, кое-как, но хватает, а вот что делать молодым? В этом году, да, правильно сказал Гена, урожай шишки хорошим выдался. Так до сих пор и ходят по пояс в снегу, в воде, мокрые, лазят на эти деревья. Это же оборвался и все - нет жизни! Я вот все надеялась - быть может так и грешно говорить - но вот эти санкции, выдвинутые против нашей страны, может, как-то подтолкнут руководителей районов, края, да вообще всех - надо распахивать землю, надо не надеяться ни на кого, надо свое растить, развивать, да хоть какое-то свиноводство.

- А молоко? В магазине оно стоит 108 рублей за литр, привозное. Это же бешеные деньги! А пенсии у людей небольшие. Лично я проработала 42 года - это общий стаж. 7 лет проработала учителем английского языка в школе, 13 лет - председателем сельсовета, директором дома культуры, и закончила работать директором дома-интерната для ветеранов и инвалидов. А сейчас остался только медпункт, точнее - медик, женщина, ей уже 67-ой год пошел. Вот, не дай бог, уйдет… Медиков здесь не будет! Никто не поедет. Жилья нет, зарплаты низкие, перспективы нет. Почта есть, работает три дня в неделю. Есть Дом культуры. Ну и школа осталась, даже не школа, а филиал от Ореховской школы, а все потому, что детей нет совсем, 40 человек учится всего. И если бы инициативная группа не вышла на президента, то у нас школы не было бы уже 3 года.

- А сколько в селе проживает ветеранов Великой Отечественной войны?

- А нет их уже. Последний ушел в 2010 году. Нет больше у нас ветеранов.

- А много жителей воевали?

- Около 120 мужиков ушли воевать, вернулись 80, остальные погибли. Вот мой отец, участник Второй Мировой. Его в 19 лет призвали, так он с Подмосквы начал, до Берлина дошел и участвовал в параде победы в Москве! Сейчас показывают хронику, квадраты эти идут, я внукам и говорю, мол, где-то там в ногу с остальными марширует ваш дед! Сейчас я фотографию вам покажу, - копаясь в бумагах, уложенных стопками , говорит Валентина Анатольевна.

- Вот он, - протягивает мне пожелтевшую фотокарточку, с которой на меня смотрит молодой человек в военной форме. Грудь украшают 4 медали.

- О том, что работы нет - понятно. А что по этому поводу власти говорят?

- Да что вы! - смеется Валентина Анатольевна - Лично я не вижу роли приморский властей в развитии села! Не вижу! Вот в Дальнереченске как-то была встреча с губернатором нашим, Миклушевским, так после нее, вот честное слово, язык чесался сказать: "Спасибо редакции газеты "Ударный фронт", что мы еще помним, как выглядят наши руководители!" Они же вообще не бывают в районе! Они не знают о проблемах села, не знают как и чем живут здесь люди. Ничего не знают и знать не хотят, наверное. Раньше каждый год глава района на сходе граждан отчитывался, рассказывал о работе. А сейчас?! Всем все равно.

За окном уже начало темнеть. Еще немного побеседовав о нелегкой жизни села, мы начали собираться. Геннадию поставили задачу: поселить меня на ночь в родительский дом Сергея Владимировича Подтоптанного - главы Ореховского поселения.

Родительский дом главы

Микрогрузовик, которым управлял сам Сергей Владимирович, осветил фарами небольшой деревянный дом, с открытыми ставнями. Из стены торчала большая белая спутниковая тарелка. Кругом все поросло невысокой травой, во дворе беспорядочно валялись бревна и сухостой. Дверь дома была закрыта на большой амбарный замок и подперта лопатой. Ключ от замка, как и полагается, был спрятан под одной из досок деревянного крыльца. У Сергея Владимировича в руках была охапка дров, которые он заранее приготовил для растопки печи (дом с зимы не топился).

Внутри было темно. Освещая путь фонариком, Сергей искал на стене электрощит.

- Что бы был свет, нужно немного поковыряться здесь, - с этими словами глава поселения полез на стул, стоящий под щитком. - Вот так.

В соседней комнате загорелась тусклая лампочка, висевшая на одном лишь проводе под пыльным, затянутым паутиной потолком. В столовой, где стояла настоящая русская печка, стол и сервант, света не было. Сергей Владимирович, пытаясь растопить печь, расспрашивал меня о целях поездки и сам рассказывал о жизни села.

- Вы только слишком плохо не пишите, хорошо?

Эти слова я слышал от разных людей на протяжении всего времени, что пробыл в Боголюбовке. На самом деле: мне бы и самому не было бы приятно, если о Владивостоке написали бы плохо, несмотря на все его недостатки.

- Ладно, вот дрова, там кровать, постель, телевизор есть. Мне уже пора ехать, поздно. Завтра вас будут ждать в школе. Ну все, спокойной ночи, - распрощавшись, Сергей Владимирович оставил меня одного, сидящего у небольшой дверцы печи, откуда уже веяло теплом.

Расправленная кровать - справа, кучи раскладушек - слева, посередине тумба с телевизором, шкафы, книжные полки… На одном из шкафов - сбоку - висела карта Приморского края с обозначенными на ней объектами строительства саммита АТЭС-2012. Напротив, у обшарпанной стены, стояла книжная полка. Помимо всякого хлама на ней стояли старые пожелтевшие книги: "Песенник" советских лет, "Столярные, плотницкие и паркетные работы", "Как построить сельский дом", "Современная энциклопедия рыболова" и др.

Полночь. На улице тишина, даже собаки не лают. Заведя будильник, грохнулся спать прямо в одежде, закутавшись еще и в вещи, которые нашел в куче раскладушек.

8.00 утра. На улице уже светло. Пора вставать. Меня ждут в школе.

Сельская школа

Из старых советских фильмов я помню, что утро в деревнях обычно сопровождается криками петуха, сидящего на заборе, лаем собак, работой тракторов и шагающих дружно селян - непременно с закинутыми на плечо граблями и вилами. С самого раннего утра этот сложный механизм начинает работать и гудеть. Производить.

Выйдя из дому я услышал лишь звук тишины, нависшей над всем селом. До самой школы меня сопровождал только лай собак.

Филиал Ореховской средней школы стоит на небольшом пригорке, чуть ниже которого расположился большой стадион, с установленными на нем футбольными воротами и несколькими турниками. Здание двухэтажной школы построено из белого кирпича, который местами уже осыпался. У входа меня встречает Наталья Леонидовна, заведующая филиалом средней школы.

- Здравствуйте! А мы вас уже заждались! - пропуская меня вперед, приветствует заведующая. - Ну, что вам показать, рассказать? У нас есть отличный музей. Мы много лет собирали экспонаты для него.

Мы спускаемся в подвальное помещение, где и расположился сельский музей. Под невысокими потолками представлены многочисленные экспозиции на различные темы: от истории села до школьных поделок. В середине комнаты стоит большой деревянный макет села. В дальнем углу воссоздан уголок со старыми иконами, ниже стоит деревянная детская кроватка, накрытая кружевным покрывалом. Рядом с большим ткацким станком, который, по словам Натальи Леонидовны, нуждается в реконструкции, расположилось несколько прялок. Деревянные игрушки 60-70-х годов, выполненные учениками, еще старой, тогда еще деревянной, сельской школы, выцвели и потрескались от старости.

- Кто собирал экспонаты? - прервав тишину, спросил я у следящей за каждым моим движением заведующей

- Собирал все это житель нашего села Данил Иванович. После службы в армии от стал работать в школе учителем трудового образования, и с ребятами они очень часто ходили на экскурсии по окрестностям села. Был отряд его единомышленников среди детей. Они собрали основную часть наших экспонатов. Музей существует с 1993-го года, как раз с того момента, как мы переехали из старой школы в эту, новую.

- Сейчас музей пополняется?

- Практически нет… Бывает, дети принесут что-нибудь из дому. Или кто-нибудь из старожилов умирает, и их родственники нам отдают какие-нибудь интересное вещи. Вот недавно нам принесли настоящее письмо с фронта, - Наталья Леонидовна аккуратно берет с полки пожелтевший листок бумаги с дырой в середине. Показывает, кладет обратно, продолжает. - Сейчас мы учим детей складывать письма в треугольники, как это было раньше. Чтобы помнили.

- Школа-то у нас небольшая, так называемая малокомплектная. 40 детишек учатся с первого по девятый класс. Учителя все есть, предметы тоже. Практически все учителя у нас приезжие. Лично я приехала из Арзамаса, а вот учитель английского языка с Луганской области.

Мы поднимаемся на второй этаж школы, где расположились основные классы: русского языка и литературы, английского языка, математики, физики, химии и даже информатики. Большой просторный коридор, застеленный деревянными лакированными досками, сегодня пуст. Сегодня выходной.

Первый кабинетом, куда меня отвели, был класс английского языка, где стояло всего шесть парт.

-У нас все классы такие маленькие, а зачем больше? Детей все равно нет! - с грустью в голосе сказала заведующая.

В классе информатики старенькие компьютеры, расставленные вдоль стен, навряд ли "потянут" современные программы, однако для изучения азов сойдут и такие. В самом конце класса стоит полка, на которой аккуратно расставлены различные приборы и макеты, колбочки, некий приборчик, книги по физике и химии, старый советский телевизор.

- А чем у вас занимается молодежь в селе? Есть какие-нибудь дискотеки, кружки?

- Конечно, все это есть! У нас есть отличный дом культуры. Много творческих коллективов, ансамблей. У нас и взрослые и детки поют, участвуют в различных конкурсах. Мы даже занимали призовые места! Иногда проходят и дискотеки в доме культуры. Пытаемся как-то налаживать культурную жизнь в селе. Но, боюсь, скоро и этого не будет. Директор дома культуры вообще работает на четверть ставки, сократили. Вот как можно прожить на 4 тысячи в месяц? Работает на энтузиазме одном.

Выйдя на улицу, решил поговорить с обычными - ни при должностях - местными. На мое удивление, все жители оказались очень приветливыми и гостеприимными людьми. Многие поили меня чаем, кто-то даже предлагал пообедать.

Люди среднего возраста рассказывают о проблемах денежных, мол ,нет работы, зарплаты маленькие, о пенсии вообще даже и не мечтают.

Люди постарше, привыкшие к различным лишениям, наоборот, говорят о спокойной размеренной жизни, что "каждый кузнец своего счастья", и, кроме своего огорода, им уже ничего не нужно, а пенсии на жизнь, хоть и скромную, вполне хватает.

Теплая встреча с шишкарями

Пара местных жителей - мужчины, с виду лет по 30-35 - попивая пиво с водкой, кидают дрова в кузов микрогрузовика у покосившегося дома.

- Э! С фотоаппаратом! Иди сюда! - окликнули меня мужики. - А ты че снимаешь?

- Здравствуйте! Делаю репортаж о вашем селе. - ответил я. В голову полезли мысли о надвигающихся проблемах и возможной потере своей техники. Но, как оказалось, эти ребята оказались очень даже дружелюбными и разговорчивыми. - Может расскажете о жизни села? Как зарабатываете?

- Ну как, (непечатное междометие - ред.), зарабатываем? Кстати, я Игорь! - протягивает мощную руку наиболее трезвый из них. - Шишка, (еще непечатное междометие - ред.), пошла в этом году. Вот шишку и собираем. А вы откуда будете? - вдруг с подозрением спрашивает меня Игорь.

- Из Владивостока.

- А что здесь забыл-то, в Боголюбовке?

- Не могу ответить на этот вопрос точно. Наверное, название заинтересовало. Вообще я начинаю большой проект, хочу рассказать о жизни деревенской. Показать, так сказать, настоящую жизнь.

- Ну это правильно! Пусть там, наверху что сидят, посмотрят, как мы здесь выживаем! Как деревня гниет изнутри, да и снаружи тоже. Все забыли о нас. Все.

- Так все-таки, если все здесь подвязано на шишке, значит, собирая ее, должны хорошо зарабатывать?

Наш разговор прервался. К Игорю полез обниматься мужчина, держащий в руке бутылку пива.

- Да все у нас хорошо! Че! Не наговаривай тут! - это уже по теме разговора с Игорем. - Пойдем в дом лучше.

Мы прошли в дом к Игорю, где в сенях стоял уже готовый к приему гостей стол. Сам дом нуждается в долгожданном капитальном ремонте - сырость и грибок делали свое грязное дело.

На столе стоит початая бутылка водки, несколько стаканов и чайная кружка с нарисованными на ней цветами. Под столом - остывает целая батарея стеклотары. Подождав, пока все ребята рассядутся, я повторил вопрос.

- Сколько у вас получается заработать за день?

- На человека можно поднять до 20 тысяч рублей, но это при очень хорошей шишке. А так, в среднем, по 5 тысяч получаем.

- Сколько выходит за месяц?

- Да по разному... Работаем не каждый день, обычно неделю в тайге, а там отдыхаем. Ну, за неделю можно до 50 тыщ поднять.

Игорь рассказал мне о своей работе. Он, по его словам - шишкарь, то есть человек, собирающий кедровый орех. Несмотря на столь высокий "продекларированный" заработок, одет он весьма скромно: на нем потертый камуфляжный костюм, на ногах - стоптанные берцы.

- Может, все таки выпьем, а? А то мне скоро уходить надо будет, - протягивает чайную кружку к столу рослый мужчина, стоящий за мои правым плечом.

Игорь устало хватает бутылку и разливает остатки водки по стаканам и кружкам: "Ну, за шишку!".

- За урожай!" - подхватывает его стоящий позади меня. - Ты только про Боголюбовку плохого не пиши.

Кажется, решительно ничего плохого про Боголюбовку я не написал.


Ссылка на источник